Книга Прутский поход [СИ] - Герман Иванович Романов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Ай-ай, как нехорошо задавать такие неудобные вопросы. Нельзя же так, господарь, и уклончивым ответом тут не обойдешься», — подумал Стефан, лихорадочно соображая как лучше выкрутится. Потому, что правда состояла в том, что «дюк» есть не герцог, а был позывным одного приятеля по четырнадцатому году, причем сокращенным ровно в два раза. Так как употребление с первой частью выходило абсолютно непечатным ни при одном цензурном уставе, и исключительно матерным по сути, носящей множество вариантов от болтуна и вечного неудачника, до случайно появившегося на свет ребенка или вообще абортируемого плода.
Именно «Дюк» успел снять с Доски Почета большую цветную фотографию Кантемирова, и передал ее капитану, уничтожив подчистую все остальные «парадные» снимки. И правильно сделал — СБУ моментально вычислила бы всех, кто воевал на Донбассе до начала специальной военной операции. На фото было легко опознать характерные награды ДНР. И хорошо, что надпись, сделанная им впопыхах, расплылась до неузнаваемости. Потому что «твою дивизию» поминал постоянно отец, служивший в прославленной Кантемировской дивизии, и ругательство перешло к сыну, чем воспользовались сослуживцы, постоянно подначивая Стефана.
— Когда Российская империя вошла в полную силу и сокрушала враждебные государства, на ее службу приходили герцоги, графы и бароны, — с безмятежным видом отозвался Стефан.
— Это один из потомков славного рода, боюсь, что он сложил голову в нашем последнем бою. Этот портрет с нанесенной надписью, единственное, что осталось мне на память.
— Прости, просто мне интересно узнать, что происходило в будущие времена. Какой стала Молдавия…
— Поверь, этого тебе, Дмитрий, лучше не знать, — пожал плечами Стефан — он не собирался лгать Кантемиру, но и говорить правду противопоказано, тут нужно найти должное объяснение, которое примет господарь и его не осудит за утаивание и замалчивание информации.
— Давай так — я тебе поведаю все как на духу, что произошло в этот год, а там будет думать, что нам делать вместе. Я приму любое твое решение, и буду тебя поддерживать всеми своими силами, оберегать твою семью, а если потребуется, то сражаться до смерти.
— А почему только на год, а не больше?
Кантемир моментально стал серьезным, румянец сошел со щек, взгляд стал пристальным, в нем заплескалась тревога.
— Потому что сейчас не то, что каждый день, час дорог. Я знаю, что ты принял предложение царя Петра помочь ему в войне с Оттоманской Портой. Знаю, Дмитрий, знаю — не смотри на меня так. Ты и Константин Брынковяну, валашский господарь. Он, кстати, клятву не сдержит, и царя Петра не поддержит — наоборот, окажет османам помощь. Но те дознаются о правде, и через три года валашского господаря с сыновьями прилюдно казнят в Константинополе. Ты ведь сам знаешь, как турки обходятся с изменившими им христианскими вассалами.
— Мучительной смерти предают, со всем семейством — сам видел, — глухо произнес Кантемир, опустив голову. Стефан усмехнулся — он знал, что между господарями была застарелая вражда, но такая кончина пусть врага, но православного правителя ужаснула.
— Такая участь тебя могла постигнуть, когда визирь потребовал у Петра Алексеевича твоей выдачи, как предателя, — негромко произнес Стефан, заметив, как вздрогнул Кантемир. Но сейчас следовало говорить правду, потому что правители могут подсознательно уловить ложь.
— Я много читал про несчастный для русских Прутский поход, но даже в отчаянной ситуации полного окружения царь не допускал твоей выдачи визирю, решив пробиваться штыками. Но был обрадован, когда заключил мир с турками, пусть с немалыми для себя потерями и значительным ущербом для владений. Разом лишился всех завоеваний времен Азовских и Днепровских походов, что были пятнадцать лет тому назад. И отдал туркам, разобрали или сожгли корабли с таким трудом построенного флота. Такова была цена совершенных им самим ошибок.
— А я как с родными⁈
— Царь тебя не выдаст, с его войсками ты и уйдешь, Молдавию покинет с тобою тысяча преданных тебе бояр, которые не могли рассчитывать на милость османов. Уйдут и тысяч десять ополченцев и воинов — тут счет посемейный идет, все боялись мести турок и татар.
Стефан внимательно посмотрел на господаря — в глазах Кантемира плескался страх, скорее сдерживаемый ужас — имея богатое воображение, тот представил исход целого народа.
— Царь Петр даст тебе на проживание несколько имений и деревень, дарует титул «светлейшего» князя, сохранит право суда над подданными. И ты больше никогда не увидишь родины, но твои дети через тридцать лет увидят Днестр, в войсках фельдмаршала Миниха. Но я забежал вперед, и всего этого, Дмитрий, может и не быть.
— Я понимаю, — усмехнулся Кантемир, и снизил голос до шепота, произнеся на латыни. — Praemonitus, praemunitus.
— Все правильно — кто предупрежден, тот вооружен, — кивнул Стефан, знавший множество латинских выражений с детства — дедушка и бабушка были историками, написавшие несколько книг. Так что знаниями его пичкали от души, причем не разочаровались, когда он выбрал отцовскую стезю и стал военным. Все прекрасно поняли, ибо сами пережили страшную войну, хлебнув всякого в своей жизни.
— Ты мне обо всем расскажешь, и подробно, но позднее. Мы с тобой поедем в возке, дорога дальняя, там мы все обсудим, — многозначительно произнес Кантемир, и тихо добавил:
— И у стен бывают уши, хоть во дворцах, или в хатах. Мы с гетманом и так стереглись, опасались, что могут подслушать — хотя охрана стояла на отдалении, и наблюдали не только за нами, но и друг за другом.
— И правильно сделали, Дмитрий, — также шепотом ответил Стефан. — Больше всего правителей погибло не от убийц, а от рук собственных преторианцев. А потому у меня есть для тебя подарок…
Распахнув кунтуш, «попаданец» достал приготовленную кобуру с «макаром» и положил Кантемиру на колени. Тот поднял на него удивленные глаза, но правой рукой быстро спрятал пистолет в глубине своей роскошной шубы, чуть отодвинув полу.
— Это пистоль, Дмитрий — у меня к нему мало патронов, но ты умеешь стрелять. Как им пользоваться, разборке и сборке научу в карете — не сложно. Просто представь, что у тебя оружие, тот же пистоль, что может сделать не один, а восемь выстрелов в подряд, а потом через несколько секунд, которые будут нужны для смены обоймы, еще восемь. В бою может спасти, а уж если замыслят покушение на тебя в собственном доме, то тем более выручит — шестнадцать выстрелов не один или два.
— Благодарствую, брат, — улыбнулся Кантемир. — У тебя будет самый прилежный ученик. И ученица тоже — моя любимая супруга. Это оружие как раз для ее рук, оно легкое. А ты умный, и придумаешь что-нибудь другое на замену, господин капитан гвардии!
И настолько лукаво и хитро посмотрел на Стефана господарь, что они оба дружно рассмеялись…
***
Казнь турками валашского господаря Константина Брынковяну с сыновьями в 1714 году. Спустя триста лет его причислят к лику святых. А ведь мог пойти с войском к царю Петру, выполнив договор, но решил не рисковать. Что тут сказать — каждый выбирает по себе…
Глава 7
— Вот что я тебе сейчас скажу, брат, — неожиданно став серьезным, заговорил Кантемир, отложив пистолет. — Ты сам сейчас выбрал себе должность, взяв в руки уже мое оружие. С этой минуты ты спатар, или «меченосец», хранитель оружия господаря и командующий каларашами, как по вековому обычаю положено.
— Интригующее начало, — улыбнулся Стефан, — остается только выяснить, кто такие калараши. Просто я не знаком с нынешними реалиями и совершенно не представляю устройство молдавского войска. Я ведь военный, а не историк — знания в общих чертах, не больше, а потому они сумрачные и неопределенные. Впрочем, это не так важно…
— Почему?
Удивление Кантемира было настолько искренним, что у Стефана выгнулась бровь, а на губы наползла ехидная ухмылка.
— Времена моего великого тезки давно прошли, чтобы молдаване могли на равных сражаться с турками. А потому даже собрав ополчение, пусть даже пятьдесят тысяч, реального прока от этого воинства будет немного, вернее, вообще не будет. Они не смогут противостоять не то, что регулярной армии, даже турецким сипахам с татарами, про янычар
